Наступила осень. Потускнела тундра, что легла на север от реки. Пожелтели березовые перелески, которые начинались от южного берега Вилии и тянулись к Немана, чтобы за ним слиться в сплошной лес, где береза смешивается с елью, сосной, ольхой. И как только ветер принес первое дыхание холодов, племя, которое жило около крутой речной луки, стало готовиться к большому охоты на северных оленей.
Устраивали челноки, сильнее привязывали кремниевые наконечники к длинной жерди, меняли оперение выстрелов, пытались упругость луков. Группы мужчин пошли в южные леса драть околесицу, ломать еловые лапки. На северный берег Вилии переправились разведчики стеречь появление оленей, которые пойдут из холодных краев через Вилию до Немана, где на краю лесов будут прятаться от зимних ветров.
И вот однажды на песчаный мыс, который желтел крутыми обрывами, пришел шаман с бубном и костной топором. Бубен был плоский с тоской кожаной мембраной на берестяном ободе. Привязаны к ободу, шелестели низкий раковин. На черной жира и сажи поверхности топоры выделялся специальный нарезной орнамент, заполненный белой глиной.
Шаман был наг, только шкура покрывала его плечи, да над головой покачивались оленьи рога. С белых известняковых камешков шаман выложил на траве силуэт оленя, рядом развел костер. Когда огонь разгорелся и дым потянулся вверх, шаман ударил в бубен. и сразу с шалашей поселения появились мужчины с копьями и луками и пошли на речной мыс, куда их звал бубен.
Шаман кружил вокруг костра и силуэта оленя на траве, ритмично бил в бубен и то и дело выкрикивал заклинания. Мужчины, которые уселись в круг, покачивались в такт барабану и хором повторяли за шаманом. Далеко по реке разносилось это ни то песня, ни то вопль.
Весь день заклинал духов шаман. и ночь. Просил иx помочь в охоте, направить оленей к этой речной луки. Все быстрее становился Бубнова ритм, все сильнее вскрикиваниями охотники, и, казалось, не будет конца этому кружение шамана вокруг костра — откуда только сила в этом старом теле! Но шаману, наверное, давали ту мощь хорошие духи племени.
Когда закончилась ночь и рассвело, прибежал запыхавшийся разведчик, прорвался к костру через круг мужчин и закричал, поднимая копье: «Идут олени!» Тогда шаман выхватил у разведчика копье и, как эхо, вскрикнув: «Идут олени!», Вогнал ее острием в белый силуэт животного на траве и упал без сознания.
Мужчины-охотники двинулись к берегу и заняли уже ранее подготовленные места: кто в лодке, замаскированным хворостом, кто с луком в прибрежных кустах.
Появился еще один разведчик и сказал, что олени идут как раз на переправу около иx луки. Все с облегчением вздохнули. Случалось, что олени, чем встревожены, вдруг поворачивали в сторону и переплывали Вилию в другом месте. Тогда племя оставалось на зиму без мяса, и голодная смерть приходила к людям.
И вот в напряженной тишине раздался какой-то шум, затем лес рогов вырос над извилистой линией прибрежных холмов — это показались передовые стада оленей. Седеющие-бурая волна животных подкатило к воде и замерла. Оленихи-вожатые начали нюхать воздух и пристально осматривать противоположный берег.
Затаили дыхание охотники. Но вот оленихи вошли в воду и поплыли. Колыхнулись тысячи рогов, и вслед за вожатыми двинулись другие олени.
Как только первые животные вышли на противоположный берег, из тайников выплыли челноки — охота началась. Охотники, плывя среди оленей, кололи их копьями. Одного за другим. Пока хватало мощи в руках или пока не ломалась древко. А с другого берега все надвигались новые стада.
Убитых животных течение сносило вниз. Там их перехватывали и тащили к берегу. Молодые или не так ловки охотники убивали оленей на берегу из луков.
Но и у людей без жертв не обошлось. Перепуганная олениха опрокинула лодку. Охотник пошел на дно. Был ранен и один юноша на берегу, который неосторожно сунулся с копьем к разъяренного самца.
Последние олени, вспенивая воду, выскочили на берег и помчались по раскопанной тундре. Вокруг стало тихо.
Теперь наступила спокойнее, но не менее важная работа. Надо было снять шкуру с добычи, разделать мясо. и быстро задымили вдоль берега коптильни, сделанные из жердей и бересты. Густо запахло паленым смолистым деревом и так было каждую осень.